Князь-волхв - Страница 64

— Хотя и до них доходит черёд лишь потому, что на супружеском ложе удобнее всего испытывать прочность колдовской защиты. Проникая в чужое тело, проникаешь также в чужие помыслы и чувства. Ублажая и обретая власть над чужим телом, начинаешь управлять чужой волей. Когда плоть бьётся в экстазе, утрачивается контроль над самым важным и становится проще пробиться сквозь магические преграды. Иногда мне кажется, что вот-вот удастся… Пробиться, познать и понять Арину до конца. А порой, наоборот, я чувствую, что вот-вот удаётся не мне, а ей. Что она скоро вытянет из меня все мои тайны. Это война, Тимофей. Особая, бескровная. Война и испытание на волю, выдержку, человеческое лицемерие и чародейское мастерство. Но, скажу по секрету, порой такие войны волхвов и ворожей бывают опаснее кровавой сечи.

Тимофей молчал, насупившись. Откровения князя его, скорее, угнетали, чем радовали. Наверное, Угрим понял. Наверное, понял всё.

Князь улыбнулся:

— Я рассказываю тебе об этом не просто так, Тимофей. Не для того, чтобы смутить тебя или выговориться самому. Я хочу, чтобы ты знал, как обстоят дела. И чтобы ты был готов.

— К чему, княже? — исподлобья глянул на него Тимофей.

— Ко всему, — голос князя стал суровым и жёстким. — Тебе предстоит нести стражу у опочивальни княгини.

— Что?! — Тимофея будто студёной водой окатили. — Зачем?!

— Похищена ценная Реликвия, и близится война, которой не избежать, — Угрим опять не смотрел на него. Княжеский взгляд упёрся в неровную стену, словно там, за прочной каменной кладкой и толщей земли, князь-волхв уже видел картины грядущих событий. — А к войне нужно готовиться заранее. Возможно, мне придётся на время отлучиться из Острожца. И я должен быть уверен, что Арина в моё отсутствие не полезет, куда не следует.

Угрим многозначительно глянул в темноту подземелья:

— Без моего позволения княгиня не должна вообще выходить из терема. И ты будешь тому порукой.

Тимофей утёр взмокший лоб.

— Почему именно я, княже?

— Ну не дурня же Ермолая ставить в терем на стражу?! — усмехнулся князь. — Более надёжного человека, чем ты, я для этого дела не вижу. Ты давал мне слово честно служить, так? Ты обещал быть верным во всём, так?

«Да, — вынужден был признать Тимофей, — всё так».

— И ты теперь знаешь то, о чём другие даже не догадываются. Значит, на тебя я могу положиться больше, чем на кого-либо.

— Но княгиня… — Тимофей растерянно тряхнул головой. — Что если Арина не пожелает подчиняться? Она ведь и не обязана слушаться княжеского дружинника. Для неё закон — слово князя.

— Теперь обязана, — рука Угрима легла на плечо Тимофея. — Я ей всё растолкую, а твоя забота — не выпускать княгиню из терема. Разрешаю запереть её в опочивальне. Станет упрямиться или попытается выйти — применяй силу, не стесняйся. Не остановится по доброй воле — задержи любым способом, какой сочтёшь нужным. А уж если Арина вдруг станет творить колдовство — руби её не медля.

— Рубить, княже? — отшатнулся Тимофей. — Да как же можно-то?!

— Мечом можно, — свёл брови Угрим. — Секирой, топором, саблей — чем хочешь. Главное, чтобы княгиня не покидала терема и чтобы в подвалах ноги её больше не было. Только учти: защитные заклинания я над тобой снова творить не буду. Слишком часто такой ритуал над одним человеком проводить нельзя. Магический щит невидим и неосязаем, но его вес способен подмять под себя человеческую душу, если ты понимаешь, что я имею в виду.

Тимофей не понимал. Чародейскому искусству он не обучался, а потому предпочёл отмолчаться.

— К тому же Арина слишком хорошо меня изучила, — продолжал Угрим. — И моя защита на тебе вместо пользы может принести только вред. В общем, будет лучше, если у опочивальни княгини ты будешь полагаться только на себя и лишь к себе прислушиваться. Уверен, ты справишься. Сделаешь, что надо и как надо…

Князь улыбался странной улыбкой. Как надо, значит? Эх, а как оно, вообще, надо-то?

— Тебе всё ясно? — заглянул ему в глаза Угрим.

Тимофей ответил вялым кивком.

* * *

Князь с малой дружиной удалился в тот же вечер, пообещав вернуться через пару-тройку дней. Угрим намеревался осмотреть дальние подступы к крепости, поставить засеки, собрать в ополчение мужиков покрепче, а, заодно, подыскать укромные места в дремучих ищерских лесах, куда, в случае опасности, можно отправить всех, кто не годен к ратному делу и чей рот при долгой осаде окажется в Острожце лишним.

К отъезду Угрима Тимофей в полном боевом облачении уже нёс стражу возле опочивальни Арины. Соседние покои были очищены от челяди: Угрим разогнал шумливых девок-бабок, которые обычно вились вокруг княгини беспокойными кудахтающими стайками. Крепкую дубовую дверь, за которой почивала Арина, запирал снаружи массивный засов. Так что Тимофею оставалось лишь маяться от безделья.

Он неторопливо прохаживался под свисающим с балки одиноким тусклым светильником и размышлял о странном задании, полученном от князя. Ночь вступила в свои права. Ничего не предвещало неприятностей. В тереме было тихо, в городке спокойно. Тимофей приложил ухо к запертой двери, однако не услышал ни звука. Судя по всему, княгиня уже уснула.

Тимофей представил прекрасную гречанку, раскинувшуюся на широком мягком ложе — разморённую, тёплую. Одну. Сердце забилось сильнее и чаще. Забурлила кровь, пробуждая вожделение. Вот ведь, крысий потрох, незадача какая!

Он отступил от двери, переведя взгляд на небольшое окошко. Окно было прорублено над лестницей в самом конце коридора. В маленький тёмный проём на бревенчатой стене уже заглядывала желтоватая луна. Казалось, руку протяни из оконца — и тронешь золочёный диск.