Князь-волхв - Страница 57

— Так они, всё-таки, убили Кощея? — спросил Тимофей.

Угрим покачал головой:

— Убить Кощея в привычном тебе и мне смысле этого слова Шестеро не могли, зато сумели пленить так, что полон оказался сродни смерти, а сам Кощей из властителя стал слугой своих слуг.

— И как же они его одолели?

— Льстивым подарком. Заговорщики преподнесли в дар Кощею трон, взращённый из земной тверди и выложенный крупными самоцветами. Но под драгоценными каменьями скрывалась губительная магия и хитроумный механизм. В подлокотниках, ножках и спинке были спрятаны адамантовые клещи с прочными кристаллами-зубьями и такие же ножи — острее бритвы, крепче стали, смазанные, к тому же, зельем разрыв-травы.

Когда Кощей сел на новый трон, тот обратился в дыбу и плаху одновременно. Алмазные кандалы-самохваты в одно мгновение сковали и растянули навью тварь. Потаённые ножи ударили быстрее и сильнее, чем рубит в сече самый ловкий воин. Адамантовые лезвия отсекли руки, ноги и голову. Заговорённая машина-трон разорвала Кощеево тело на шесть частей. Тулово осталось сидеть, прикованное к трону, всё остальное было отброшено в стороны ещё до того, как пролилась кровь. А когда кровь хлынула, обезглавленный и четвертованный Кощей уже не мог воссоединить себя. Шестеро встали над его плотью в алмазных оковах, и каждый произнёс запечатывающее заклинание, из неё же, из навьей плоти, черпая силу. Смешанная магия яви и нави сплавила Кощееву кровь и адамантовые клещи в однородную массу.

— Яйцо-кристалл? — догадался Тимофей. — То, в которое вмурована Кость?

— Да, — кивнул Угрим. — Отсечённые члены навьей твари были навеки заключены в оковы-саркофаги, которые не страшатся воды, не горят в огне и не крошатся под булатом. Таких саркофагов шесть, и сила Кощея живёт в них по сию пору, ибо сам Кощей не может умереть, даже будучи разорванным на части.

* * *

Ишь ты! Вот оно как получается! Тимофей потёр раззудевшийся лоб.

— Значит, это… — он покосился на суму бесермена. Там, в прозрачном яйцевидном коконе, покоилась костлявая рука — чёрная, высохшая, не больше руки малого дитяти. — Это Кощеева десница? Так, княже?

— Верно, — ответил Угрим. — Это правая рука навьей твари.

— Тогда… — Тимофей нервно усмехнулся, — тогда не столь уж велика была тварь.

Князь-волхв качнул головой:

— Просто идёт время, Тимофей. Кудесники, чернокнижники и маги разных народов век за веком черпают силу из Чёрной Кости. Вот Кощеева Кость и усыхает. А с ней вместе сжимается и колдовская оправа. Причём, это происходит со всеми шестью саркофагами: они по-прежнему связаны между собой, хотя и не являются более частями целого. Когда из одной Чёрной Кости забирают силу, её отдают и другие Кости.

— Погоди-погоди, княже, — Тимофей тряхнул головой. — Что значит «кудесники, чернокнижники и маги разных народов»? А как же те Шестеро, что одолели Кощея?

Угрим усмехнулся:

— Вот они-то и разнесли останки навьей твари по свету, не сумев договориться между собой. Победители Кощея не справились с собственной алчностью. Каждый из Шестерых, обретя с Чёрной Костью частицу навьего могущества, возжелал большего. Каждый претендовал на добычу другого, дабы присовокупить её к своей. И каждый втайне желал получить все части растерзанного Кощеева тела.

— Зачем? — вырвалось у Тимофея.

Угрим вздохнул. Как показалось Тимофею — мечтательно.

— Тот, кто соберёт все Кости, получит полную власть над навьими силами. Власть, не уступающую Кощеевой. Власть, которая, помимо прочего, даёт человеку главное. Бессмертие.

— Главное? — переспросил Тимофей. — Это — главное?

— Разумеется. Человеческая жизнь слишком коротка, а тот, кто чувствует в себе силу изменить мир по своему усмотрению, всегда хочет иметь для этого достаточно времени.

Князь вздохнул ещё раз:

— Правда, никому ещё не удалось собрать Чёрные Кости воедино. Шестеро провели остаток своей жизни воюя друг с другом. Все они прожили лишь тот недолгий срок, какой отпущен человеку, живущему от битвы к битве и ради битв. Они гибли в сражениях за растерзанное тело навьей твари, сами отходя в навь. В войнах сгинули их дети и внуки, в войнах стёрлись и рассеялись их колена.

— И что было потом? — Тимофей не отводил глаз от князя-волхва.

— Потом Чёрные Кости переходили из рук в руки, терялись где-то и откуда-то появлялись вновь. А посвящённые в их тайну чародеи снова и снова охотились за кощеевыми мощами и вечной жизнью.

«Вечная жизнь»? Тимофей задумался. Многому он мог бы поверить безоговорочно, но это… Возможно ли такое? Наверное, в его глазах отразилась невысказанное сомнение. И, наверное, Угрим заметил.

— Тебя что-то смущает? — свёл брови князь.

— Вообще-то да, княже, — потупил взор Тимофей. — Способен ли на самом деле смертный обрести бессмертие? Можно ли полностью доверять старым волховским преданиям?

— Об этом говорят не предания, — сухо ответил Угрим. — Об этом говорит сама Кощеева Кость.

— Как это? — изумился Тимофей.

— Достань её, — повелел Угрим. — И посмотри.

Тимофей поднял с пола бесерменскую суму, вынул округлый яйцевидный кристалл, с недоумением покрутил его в руках…

— Что ты видишь? — спросил Угрим.

Что он видел? Да то же, что и прежде. Толстую прозрачную оболочку, похожую на огромную застывшую слезу. Под ней — чёрную костлявую руку, запечатанную в прочном кристалле, словно муравей в янтарной капле.

— Что ты видишь, Тимофей? — повторил князь свой вопрос.

А ещё — неведомые матовые знаки-росчерки на гладкой поверхности. Размытые, кое-где истёртые, но вполне различимые.