Князь-волхв - Страница 42

— За ним! — выкрикнул Тимофей, посылая своего гнедка в галоп.

Беглец мчался, плашмя лупцуя коня коротким тёмным мечом и дёргая жёсткий повод то вправо, то влево. Сейчас он скакал так же, как прежде бежал, неожиданно и непредсказуемо меняя направление, петляя, словно уходящий от погони заяц, путая преследователей и оберегаясь от стрелы, которая в любой момент могла полететь вдогонку.

В седле чёрный воин сидел крепко, и конь, чуя сильную руку, покорно выполнял волю всадника. Конь скакал так, будто нёс на себе не человека из плоти и крови, а демона. Хотя, кто его знает, может быть… быть может…

Всё, в общем, может быть.

Тимофей безуспешно пытался догнать беглеца. Где-то позади стучали копыта Бельгутаевой лошадки.

— В коня! — крикнул Тимофей. — В коня стреляй, Бельгутай!

Ветер хлестал по лицу, забивая крик обратно в глотку, разнося слова в клочья, размазывая их по воздуху, сделавшемуся вдруг тугим и упругим. Слышал ли Бельгутай? Нет ли? Понял ли?

Впрочем, степняк и сам прекрасно знал, что нужно делать. Знал, однако не делал. Слишком далеко ещё было для точного выстрела на полном скаку. Слишком стремительные зигзаги выписывал по лугу обезумевший немецкий конь.

Наверное, в этой бешенной скачке Бельгутай опасался случайно задеть чёрного наездника, прильнувшего к лошадиной шее. Ханский посол не желал рисковать. Похититель Чёрной Кости нужен был ему живым и никак иначе. А поросшие густым лесом холмы — вот они. Рукой до них подать. А в лесу выловить юркого живчика в чёрных одеждах будет ох как не просто…

Очередной поворот! Опасный, резкий, внезапный. Тимофей по инерции пронёсся мимо точки, в которой следовало бы повторить чужой маневр. Не успел, не смог вовремя придержать и повернуть гнедка. Опоздал, просрочил, проскочил! И пока, бранясь сквозь зубы, разворачивал разогнавшегося скакуна по широкой дуге, потерял несколько драгоценных мгновений. А с ними вместе — добрую дюжину саженей. Расстояние, отделявшее его от чёрного всадника, заметно увеличилось.

Зато Бельгутай, на этот раз верно предугадал движение беглеца. Степняк погнал лошадь наперерез и сумел сократить дистанцию. Теперь нойон скакал правее Тимофея и чуть ближе к чужеземцу.

И теперь Бельгутай решился.

Боковым зрением Тимофей видел, как татарин бросил короткий повод и чуть привстал на подтянутых к седлу стременах. Как резко натянул тетиву. И как быстро, почти не целясь, пустил стрелу, удачно поймав миг относительного покоя между двумя лошадиными скачками.

Беглец оглянулся за мгновение до выстрела. Заметил опасность. И отреагировал на неё незамедлительно. Повернул коня вправо, сам подался из седла влево. Повис на одном стремени. Укрылся за хребтом, шеей и развевающейся гривой немецкого жеребца.

Только всё это было излишней предосторожностью. Татарская стрела предназначалась не всаднику. Стрела вошла между конских рёбер, пригвоздив край вздувшейся на ветру попоны к влажному боку. Конь сделал ещё несколько скачков вперёд. Рухнул наземь. Перелетел через спину.

Однако всадника под себя не подмял.

Всадник кубарем покатился по траве. Меч и чёрная заспинная сума с лопнувшими лямками полетели в разные стороны.

Беглец вскочил на ноги сразу, словно и не было сокрушительного падения на полном скаку и удара о землю, способного переломать кости. И вскочив, кинулся не к мечу, как поступил бы любой здравомыслящий воин, а к своему заплечному мешку.

Ну и славно! Тимофей натянул повод, придерживая разгорячённого коня. Направил гнедка между чёрным бесерменом и обронённым мечом. Так-то оно безопаснее будет…

Бельгутай уже отсекал беглеца от леса. Степняк унёсся дальше Тимофея и теперь неторопливо рысил обратно. Лук уже лежал в саадаке, правая рука Бельгутая тянулась к притороченному у седла аркану.

* * *

Тимофей, не торопясь, шагом, подъехал к иноземцу в чёрных одеждах — помятых, грязных, рваных и перемазанных кровью. Поднял полумаску-забрало на шлеме. Закружил вблизи, разглядывая желтоватое приплюснутое лицо с раскосыми глазами. Ишь, чудно как: вроде бы и похож бесермен на татаро-мунгитское племя, а вроде бы и нет. Что-то, всё же, неуловимо отличало его от степных кочевников. Ладно, разберёмся…

— Ну? — спросил Тимофей по-русски. — Пошто и от кого бежишь, мил человек?

Не дождавшись ответа и не рассчитывая особо на него, добавил по-татарски:

— Кто таков будешь?

Затем для порядка задал вопрос по-немецки:

— Куда-откуда путь держишь?

А в ответ — недобрый взгляд исподлобья. Бесермен внимательно следил за всадником, прижимая к животу суму с оборванными лямками.

Тимофей попытался заговорить с незнакомцем на других наречиях, которые знал. Увы, впечатление складывалось такое, будто незнакомец не понимал ни одного человеческого языка. Или не желал выказывать понимание. На слова Тимофея бесермен никак не реагировал. Раненный и безоружный, он только злобно зыркал глазками-щёлочками. Хотя безоружный ли? Таким взглядом обычно смотрят, когда измысливают какую-нибудь пакость. Когда живота хотят лишить.

И что у него, интересно, там, за широким поясом, куда потихоньку тянется правая рука?

Нет, не тянется уже. Дотянулась!

Дёрнулась резко и быстро. На неожиданный, неуловимый бросок — одной лишь кистью, с подкруткой — Тимофей отреагировал скорее интуитивно, чем по велению разума. Вскинул щит, заслоняя лицо, запоздало вспоминая о конном немце, которого тоже… вот так же…

Он едва-едва успел прикрыться! Тук-тук-тук — стукнуло по кожаной обивке. Опустив щит, Тимофей с изумлением обнаружил над умбоном три маленьких дырявых диска с бритвенно-острыми лучами. Чёрные плоские стальные звёзды ещё слабо подрагивали, не желая успокаиваться.