Князь-волхв - Страница 29

Итиро отступил, выигрывая время и осматриваясь. Он оказался на просторной круглой площадке, огороженной каменной зубчатой оградой. Кроме него здесь было ещё два человека. Первый — щитоносец с секирой. Второй идзинский воин, стоявший в отдалении, у бойничной ниши, был без щита, в лёгком кожаном панцире с нашитыми на груди металлическими бляхами. У ног второго лежал большой и изогнутый сигнальный рог. В руках он держал взведённый самострел.

Идзин-сигнальщик поднимает оружие… Нет — уже поднял!

Стреляет, почти не целясь.

Щелчок, звон тетивы…

Чтобы увернуться от стрелы, Итиро пришлось отпрянуть назад, развернувшись всем корпусом. Короткий дрот, похожий на метательную стрелку-утинэ, задел жёстким оперением куртку на груди и исчез в ночи. Стрелок тут же склонился над самострельным луком, намереваясь перезарядить его по-новой.

А другой идзин уже наступает вразвалку, подобно рикиси, выходящему на поединок. Замысел понятен: разрубить Итиро топором, размазать его щитом о каменные зубцы или просто выпихнуть с башни, как с помоста-дохё. И шансов уцелеть в этом идзинском хакудо не так уж и много.

Итиро вновь держал в одной руке меч, вырванный из-за спины, в другой — крюк-кинжал. Противник приближался, выставив щит и занеся топор. Торчавший из-за щита конусовидный шлем — цельный, металлический, гладкий, с опущенным забралом — не пробить и не сдёрнуть с безопасного расстояния броском кекецу-сегё. Да и нет уже между ними безопасной дистанции: враг подошёл практически вплотную.

Это был умелый и опытный воин. Идзин не отвёл щит и не открылся, нанося удар. Тяжёлая секира мелькнула над головой Итиро, и синоби едва успел подставить клинок сикоми-дзуэ под глубокий нижний вырез боевого топора. Ему удалось отвести чужое оружие в сторону. Широкое лезвие со звоном и скрежетом обрушилось на каменную кладку возле правого плеча Итиро. Брызнула сколотая щебёнка.

Не имея возможности пробить прочный вражеский щит, свой ответный удар Итиро нанёс по его верхней кромке. Стремительное движение левой кисти — и крюк кекецу-сегё, словно коготь гигантского зверя, зацепил обитое кожей и укреплённое железными полосами дерево. А когда идзин снова взмахнул топором, Итиро дёрнул щит на себя и вниз, буквально повиснув всем телом на левой руке противника. Идзин, не ожидавший подобной хитрости, шатнулся вперёд. И открылся, наконец! Щит опустился. Между его верхним клёпаным краем и стальным шлемом щитоносца появилась широкая щель. Вот туда-то и скользнуло остриё сикоми-дзуэ.

Тёмный клинок вошёл под ворот доспеха. Пронзил идзина сверху вниз. И вырвался обратно в кровавом фонтане, провожаемый предсмертным хрипом умирающего.

Так, а что стрелок?! Стрелок-сигнальщик всё ещё возился со своей громоздкой метательной машиной. Итиро действовал быстрее. Взмах левой рукой. Верёвочный хвост устремился через разжатые пальцы за брошенным кинжалом-крюком.

Кекецу-сегё зацепился за ложе самострела. Итиро перехватил верёвку, дёрнул её на себя. Оружие выскользнуло из рук идзина.

Прыжок, ещё один. Безоружный противник поднял руки, прикрывая голову. Итиро ударил ниже. Меч синоби рассёк грудь и вошёл глубоко в живот. Вывалил кишки, выпустил душу.

Всё! Хаара стражника вспорота до паха. Верхняя смотровая площадка очищена от врагов. Но вот надолго ли?

* * *

Затемнённая сталь сикоми-дзуэ вернулась в ножны. Итиро осторожно высунул голову между каменных зубцов и глянул вниз. В крепости царил переполох, словно в пчелином улье, в который влезла медвежья лапа. Повсюду горели факелы. По замковому двору, по внутренней цитадели, по переходам и галереям, по боевым и смотровым площадкам метались вооружённые люди. Снизу доносились лающие команды на незнакомом Итиро языке.

Из верхних бойниц главной башни ещё тянулись тёмные струйки, сливающиеся с ночью, но как только дымная преграда на лестнице рассеется, идзины будут здесь. Итиро к тому времени здесь быть не должно.

Он уже наметил себе путь к отступлению. Сначала следовало спуститься на крышу переходной галереи, по которой он прибыл сюда, и которая соединяла главную и угловую башни внутренней крепости. Потом — вернуться на замковый двор и знакомым путём пробраться к внешней стене.

Для быстрого спуска когти-сюко и ножные накладки-асико не годились. Итиро зацепил за выступ бойницы крюк кекецу-сегё и перебросил через зубчатую ограду чёрную верёвку. Затем скользнул вниз сам.

Он уже почти спустился на крышу галереи, когда услышал окрик сверху. Подняв голову, Итиро увидел человеческую фигуру, перегнувшуюся через зубцы башни. Проклятые идзины уже поднялись наверх! Или сквозняки из башенных бойниц слишком быстро рассеяли ядовитый дым бамбуковых докуэн, или кто-то сумел, задержав дыхание, прорваться сквозь удушливые клубы.

Фигура наверху взмахнула мечом.

Итиро оттолкнулся от неровной кладки за миг до того, как идзинский клинок перерубил верёвку.

Высота была небольшой, и падать пришлось недолго. Кровля переходной галереи мягко спружинила под распластавшимся телом синоби. Но возле фигуры с мечом появилось ещё две. Одна — с горящим факелом. Вторая — с заряженным самострелом.

С башни сбросили факел. Огонь полетел вниз, разгоняя ночную тьму. Упал рядом с Итиро, разметав сноп искр. Теперь стрелок, должно быть, хорошо видит цепляющегося за крышу беглеца.

Стрелок целится…

В последний момент Итиро успел отпрянуть от мелькнувшей в воздухе короткой стрелы. Стрела пробила крышу насквозь и сухо стукнула где-то внутри галереи. Всё-таки мощные самострелы идзинов били сильнее обычных луков.