Князь-волхв - Страница 28

Вражеский клинок, ударивший справа, Итиро с силой отбил своим сикоми-дзуэ, заставив одного идзина отшатнуться к стене. Лезвие второго меча, рубившего слева, Итиро поймал в зазор между прямым кинжальным клинком и загнутым клювом кекецу-соге. Он отвёл чужое оружие в сторону, резко крутанул крюк-кинжал, выворачивая и меч, и державшую его кисть.

Идзин вскрикнул от боли, выронил клинок и, обезоруженный, отступил назад, но его соратник атаковал снова. Мечник рубил сплеча, целя в голову. На этот раз Итиро лишь заслонился сикоми-дзуэ и, удержав над собой правую руку противника, нанёс под неё, прямо в открывшийся бок, сильный колющий удар.

Узкий прямой обоюдоострый клинок кекецу пропорол кольчужную сеть и глубоко — по самый изгиб крюка — вошёл в правое подреберье идзина. Тот охнул, переломился в поясе, грохнулся на колени. Прежде, чем его тело распласталось по полу, Итиро дважды достал второго противника, попытавшегося поднять меч. Первый удар отсёк тянущуюся к оружию руку. Второй — голову.

Увы, эта победа мало что дала Итиро: напротив него уже стоял спустившийся с лестницы щитоносец. Этот идзин нападать не спешил. Пригнувшись и прикрывшись щитом, он выжидал.

Из-под щита виднелись ноги в стальных створчатых поножах, а над окованной верхней кромкой щита торчали только островерхий шлем с кольчужным назатыльником и занесённый для удара клинок. Идзин тянул время. Он мог себе это позволить: время сейчас было на его стороне.

А рог наверху призывно ревёт не умолкая. А снизу, наверняка, уже спешит подмога. А проклятый идзин ждёт, когда Итиро запаникует и подставится под удар. Или когда попятится к винтовой лестнице, плохо приспособленной для спуска спиной вперёд. Ладно, пусть ждёт.

Итиро отступил на пару шагов, разматывая верёвочный хвост кекецу-соге. Не оглядываясь, сунул меч в заспинные ножны и перехватил кинжал-крюк двумя руками. Правой взялся за рукоять под железным клювом. Левой — за верёвку, отмеряя ровно столько, сколько сейчас ему было нужно.

* * *

Наверное, щитоносец почуял опасность. Идзин прикрыл щитом ноги, сам пригнулся ниже. Но разве это поможет?!

Итиро взмахнул рукой.

Бросок. Кекецу-соге летит в идзинский шлем. Вернее — чуть выше шлема. Поворачивается в воздухе более тяжёлой частью — крюком — вниз…

Идзин, по всей видимости, принимает оружие Итиро за большой метательный нож, машинально прячет голову за щитом. И, как только крюкастый кинжал пролетает мимо, снова поднимает её.

Кекецу же, остановленный верёвкой в полёте, резко падает вниз. Правильно падает — перехлёстывая и через щит, и через шлем. А в следующий миг Итиро, что есть сил, дёргает верёвочный хвост на себя и вверх.

И задуманное — исполняется. Рванувшись назад, острый крюк, подцепляет кольчужную сетку на шее и затылке идзина. Сбрасывает шлем с головы. Раздирает снизу вверх обнажившуюся шею, пропарывает кожу, мышцы, жилы, входит под черепную кость…

Ещё один р-р-рывок!

Идзин подался вперёд — вслед за натянувшейся верёвкой. Сделал шаг, другой. Рухнул на собственный щит. Задёргался в предсмертной агонии, словно рыба, попавшаяся на крючок. Итиро подскочил к противнику, выдрал загнутое лезвие из глубокой рваной раны, бросился к винтовой лестнице…

Поздно! Уходить этим путём слишком поздно. Внизу уже грохотали десятки сапог, и не было никакой надежды пробиться сквозь живую пробку в закрученной спиралью каменной кишке. Единственный путь к спасению вёл наверх — туда, где звучал рог. Да, там тоже враги, но внизу их сейчас намного больше.

Из-за поворота лестницы уже показались первые идзины. В тяжёлых доспехах, с мечами, копьями и щитами, они поднимались, мешая друг другу в узком проходе. Но они поднимались! И их следовало задержать.

Итиро знал как.

Он отскочил назад — к факелам, над входом в хранилище Чёрной Кости. Вынул из потаённых кармашков две заклеенные бумагой бамбуковые трубочки-докуэн. Раз — и подожжены маленькие фитильки. Два — дымящиеся бамбуковые обрубки летят на лестницу, прямо под ноги поднимающемуся врагу.

А Итиро бежит к противоположному концу коридора.

«Пш-ш-ш-ших!» «Пш-ш-ш-ших!» — трубки заискрились, закрутились, завертелись на каменных ступенях. Закричали перепуганные идзинские воины.

На этот раз ярких вспышек не было, зато густо повалил дым. Смесь горючего порошка с аконитом, мышьяком, сухими бамбуковыми волокнами, беленой, тёртыми кретоновыми плодами и едкими маслами, которой были набиты докуэн, не ослепляла, как нагэ-теппо, а душила.

Крики быстро стихли, люди на лестнице надсадно кашляли и хрипели. Послышался звон обронённого железа и звук падающих тел, закованных в доспехи.

Готово! Винтовая лестница временно перекрыта. Это хорошо. Плохо то, что самому теперь здесь надолго задерживаться нельзя: тяжёлые клубы удушливого дыма уже вползали на верхний этаж башни. Нужно было выбираться на воздух.

Итиро бросился к деревянной лестнице, ведущей на смотровую площадку. С разбега вскочил на верхнюю перекладину, рывком подтянул тело к квадратному отверстию открытого люка и сразу же откатился в сторону, вправо…

Гудение рога оборвалось. Над головой раздался яростный вскрик. У самого уха металл сухо ударил о дерево.

Перекат через спину — и Итиро вновь стоит на ногах. Ловкость и быстрота в очередной раз сберегли ему жизнь. А ещё — худощавое сложение и невысокий рост. Огромный идзин с топором и большим прямоугольным щитом, поджидавший его у люка, ударил немного запоздало и в расчёте на более крупного противника. О том, что враг сможет проскользнуть под широким лезвием, надвое разрубившим тёмный проём люка, идзин не подумал.