Князь-волхв - Страница 37

После этого пустую вежливость можно было отринуть и говорить по существу.

— Что происходит, ваше величество? — спросил Бельгутай, едва не упёршись грудью в острые наконечники.

Тимофей перевёл вопрос нойона, стараясь не обращать внимания на маячившую перед глазами сталь и настырное давление чёрных глаз Михеля, глядевшего из-за императорского плеча.

— Ничего особенного, — мирно, почти дружелюбно ответил Феодорлих. — Я всего лишь хочу вернуть принадлежащее мне.

Бельгутай выслушал перевод, нахмурился.

— Вы в чём-то нас подозреваете?

Ответ прозвучал не сразу. Видимо, император что-то взвешивал на незримых весах, о чём-то раздумывал, что-то решал.

— Лично вас — нет, — наконец, заговорил он. — Пока нет. Но у меня имеются основания полагать, что вместе с вашим посольством в мои земли прибыл злоумышленник, который прошлой ночью проник в Вебелинг и забрал одну ценную… очень ценную и дорогую для меня вещь.

Кажется, Феодорлих решил говорить прямо и откровенно, однако его слова ясности пока не вносили.

— Что забрал? — Тимофей позволил себе самостоятельное уточнение. — Какую вещь?

— Некую Реликвию — глаза Феодорлиха внимательно следили за послом и толмачом. Взгляд Михеля, казалось, вовсе просверливал их насквозь. — Чёрные Мощи. Не слыхали о таких?

В голове Тимофея звякнул колокольчик. Да чего там — целый колокол загудел. Припомнилось, как Бельгутай после аудиенции в императорском шатре случайно, а может быть, и нет, упомянул о некоей Чёрной Кости. Уж, не о ней ли идёт речь?

— Я ничего не скрываю, потому что не вижу в этом нужды, — продолжал Феодорлих. — Тот, кто похитил Чёрные Мощи, знает об их похищении. Кто не знает — скоро догадается. И всё же я надеюсь вернуть украденное. И от того, удастся ли мне это, напрямую зависит ваша судьба.

Стараясь скрыть волнение и собраться с мыслями, Тимофей перевёл слова императора.

* * *

Видимо, похищение таинственных Мощей оказалось неожиданной новостью для посла. И притом, новостью важной. Глаза Бельгутая обратились в две непроницаемые щёлки.

— Почему вы решили, ваше величество, что именно мой человек повинен в столь постыдном деянии, как воровство? — спросил посол.

— Потому что именно вашего человека, воровским способом пробравшегося в мой замок, видели мои люди, — таков был ответ императора.

— Они могли ошибиться…

Тимофей переводил вопросы и ответы, запоминая каждое слово.

— Не могли. Вор носил чёрные одежды и прятал лицо под маской. Однако одежда не укрыла его в ночи, а маска была сорвана.

— И что? — Бельгутай держался хорошо. Он не оправдывался и не спасал свою жизнь. Сейчас он просто добывал информацию, которая могла оказаться полезной. — Чьё лицо пряталось под маской?

— Откуда мне знать, — поморщился Феодорлих. — Таких лиц много в вашем стане, посол. Среди добрых католиков людей с такими лицами нет.

Бельгутай покачал головой.

— Это невозможно. Мои люди всегда при мне. И днём, и ночью. И этой ночью, и прошлой, и позапрошлой. Они не отлучались из лагеря. Да и вряд ли смогли бы. Незамеченными…

Бельгутай многозначительно покосился на императорских рыцарей.

Тимофей переводил. Он говорил и за ханского посла, и за императора, стараясь не привлекать внимания к себе. Тимофей был эхом чужих речей. Но эхом, впитывающим и сохраняющим в себе всё сказанное и всё услышанное.

— Кто-то смог, — хмуро подытожил Феодорлих. Поколебать его уверенность в этом было невозможно. — Я хочу знать, кто. И где сейчас этот человек. Но ещё больше меня интересует не он сам, а украденное им.

— Боюсь, нам ничем вам помочь, ваше величество, — с подобающей почтительностью, но и с твёрдостью в голосе произнёс Бельгутай.

В факельном свете видно было, как на скулах императора заиграли желваки. Бельгутай не мог этого не замечать.

— Я не знаю, кто проник в вашу крепость, — спокойно продолжал ханский посол. Тимофей так же спокойно переводил. — Но я точно знаю, что это был не мой человек. Я ещё раз повторяю, все мои люди…

— Вам знакомо это, посол? — Феодорлих, не дослушав, извлёк из седельной сумы странный предмет.

«Это» оказалось небольшим кинжалом с прямым клинком и изогнутым крюком-когтем, скованными воедино. На рукояти болтался обрывок чёрной верёвки.

Император швырнул кинжал к ногам Бельгутая.

— Вы сами ловко управлялись на ристалище крюкастым копьём, — Феодорлих не отводил глаз от лица татарского нойона. — Так, может быть, кто-то из ваших воинов в совершенстве владеет и этим оружием? А ещё — вот этим?

Рука Феодорлиха вновь скрылась в суме. Император с величайшей осторожностью достал ещё более диковинную вещицу. Перед Бельгутаем и Тимофеем упала плоская остроконечная звёздочка — чёрная, с отверстием посредине, с заточенными гранями по краям.

— И пользуется этим?

В землю воткнулся железный «ёж», щетинившийся острыми шипами. Маленький, неприметный — такие, наверное, удобно прятать при себе, — но способный пропороть толстую подошву и поранить ногу.

— И этим?

Две небольшие обгоревшие деревянные трубки, брошенные императором, откатились в сторону. Даже на расстоянии Тимофей почувствовал исходивший от них неприятный запах.

Бельгутай молчал, ничем не выказывая того, что узнает предъявленные предметы. Впрочем, в том, что он их не узнает, Тимофей сейчас не был уверен тоже.

— Поймите, посол, — устало вздохнул Феодорлих. — Вторжение в мой замок и совершённая там кража будут дорого стоить и вам, и вашим людям, вне зависимости от того, причастны вы к случившемуся или нет. Лёгкой смерти я не обещаю никому.